Командиры

Из воспоминаний Николая Ивановича Филиппова:

Командиром 1-го ОПБ был назначен пограничник старший лейтенант Константин Дионисьевич Карицкий. Это был спокойный,  волевой командир, прошедший хорошую выучку на границе. Комиссаром батальона стал Пётр Иванович Кириков, бывший партийный работник Поддорского райкома партии. Пришёл не один, а с группой бойцов.

Начальником  штаба назначили Василия Егоровича Ершова, который имел звание старшего лейтенанта, позднее стал командиром 2-го полка 3-й партизанской бригады.

Одним из первых прибыл в Валдай партизанский отряд в количестве 33-х человек, состоящий из рабочих, служащих и учащихся целлюлозно-бумажного комбината посёлка Сясьстрой  Волховского района Ленинградской области.

18 человек из нашего отряда уже побывали за линией фронта. Отряд  провёл несколько боевых операций, выполнял разведывательные задания, успел получить некоторую боевую закалку. Поэтому многие его бойцы были назначены на командные должности,  стали командирами взводов, отделений и т. д.

Иван  Васильевич Ерёмин, бывший работник цеха комбината, стал заместителем начальника штаба батальона.

После выполнения некоторых формальностей старший нашей группы Александр Иванович Лазарев, тоже бывший работник цеха комбината, был назначен командиром 1-й роты батальона. Иван Веселов стал старшиной батальона, Дмитрий Иванович Кононов — командиром взвода.

Калинин — командиром 3-й роты,  П. И. Ахапкин — политруком  роты.

Помощник начальника штаба

Меня назначили помощником начальника штаба,  а Ивана Язвина, ученика 8-го класса, — штабным писарем.

На  нас с Язвиным была возложена обязанность принимать и размещать прибывающих, составлять подробные списки бойцов. Я   должен был ежедневно докладывать о численном составе батальона. Нам  с Иваном сразу же дали задание составить список всех лиц, уже прибывших в батальон.

На его формирование отводился один месяц. Форма списка была  огромная — 15 или 17 граф. Изо дня в день мы обходили все помещения и писали, писали,  писали. Вначале пополнение поступало  быстро, а затем приток бойцов заметно замедлился.  Кого-то  где-то перехватили части Красной Армии и зачислили в свой состав. Какие-то  районы были захвачены противником, и бойцы истребительных батальонов ушли в уже созданные партизанские отряды, а кто-то погиб в пути, попав под бомбёжки.

Таким  образом в поезде погибла группа партизан, среди которых была радистка с рацией.

Прибыла  группа из 10–12 человек из Лодейнопольского района  Ленинградской области. Некоторые из них воевали в Финскую  войну. Переписывать их  я начал с командира группы П. И. Кирикова,  он потом стал  комиссаром батальона. Сообщая данные  о себе, он назвал свою национальность — вепс. Я удивлённо посмотрел на  него.

«Что, поди, и  не слышал такой?»

«Первый раз слышу».

«То-то и оно. Наверное, среднее образование имеешь, а не знаешь, что есть такая небольшая народность прибалтийско-финской группы. Называются  её представители вепсы, их всего 30–35 тысяч человек, живут они в Ленинградской области и в Карелии».

Мне было стыдно, но я этого не знал.

С  фронтов всё время поступали тревожные сведения. Фашистов  крепко били, но они всё равно продолжали наступать. В  Валдае не проходило и дня без воздушных тревог и бомбёжек.

Фронт   был близко. Ещё с осени 41-го года немцами была занята станция Лычково и перерезана  железнодорожная линия Бологое—Старая Русса. Это создавало невероятные трудности для войск Красной Армии, которые дислоцировались  в районе Полы и Парфина. Наконец станция Лычково была освобождена, железная дорога восстановлена,и в Валдай стали поступать раненые с фронта. Нам   всем не терпелось скорее уйти в тыл противника и хоть чем-то помочь фронту, Родине.

До сих пор меня мучит совесть

Как-то в комнату, где мы с Иваном Язвиным составляли списки бойцов батальона, пришёл командир батальона К. Д. Карицкий. Между нами произошёл примерно такой разговор:

«Ну что, хлопцы, воевать хотите?»

«А  как же! Скорее бы уж  закончить формирование, да и в тыл к немцам. А то  ведь гитлеровцев погнали, и война скоро кончится».

«Не беспокойтесь, на ваш  век войны ещё хватит. Сколько штыков  в нашем батальоне?»

«Уже прибыло 283 человека».

«Ну вот, от вас и зависит, как скоро мы пойдём воевать».

«Как от нас? Мы  что-то не понимаем».

«А вот так. Мне в оперативной группе сказали: если не будет 300 человек, батальон в тыл не пойдёт, а ждать пополнения больше неоткуда. Уже  3 дня никто не подходит. Так  что соображайте сами, что от вас зависит».

Мы с Иваном быстро сообразили, что от нас требуется, и я ответил комбату:

«Чего тут понимать? Припишем недостающих людей, и к завтрашнему утру батальон будет готов»

«А сумеете ли?»

«Сделаем, товарищ комбат, комар носа не подточит».

«Ну, давайте. Чтобы  утром список был в опергруппе. И никому ни гу-гу. Поняли?»

«Так точно, товарищ комбат!»

Мы рвались в тыл противника. Хотелось скорее встретиться с врагом и бить его, помогая Родине. И пусть простят и поймут нас потомки за то, что мы приписали  десятка полтора «липовых» бойцов.

Работали  мы всю ночь, так как списки имели 17 граф.

Их было нелегко заполнить, даже опрашивая живого человека. А тут нужно было придумать и фамилии, и все другие биографические  данные.

До сих пор меня мучит совесть, что в архиве Ленинградской области в  конце хранящихся там списков нашего батальона имеются вымышленные лица, которые теперь могут вносить путаницу. Помню, правда, что во всех экземплярах списка в нумерации был поставлен знак — то ли  крестик, то ли птичка, после которого начинались вымышленные фамилии.

Итак, утром список нашего батальона из 300 человек был готов, о чём мы с комбатом доложили в оперативную группу .В течение 2–3 дней провели последние приготовления. Отчислили и отправили по домам больных, стариков, несовершеннолетних.

Из нашей группы было отчислено 8–10 человек, в том числе П. А. Мешалкин. Это был интересный человек. Он ещё до революции служил в  царской армии 20 или 25 лет. Закончил службу в 1917 году, женился  в возрасте 50 лет. Он  уже ходил с нами в тыл противника и проявил себя дисциплинированным, храбрым партизаном. Однако командование батальона, особенно работники опергруппы, посчитало, что 70-летнему старику тяжело  будет в тылу противника.

К  фронту

Получили мы оружие, боеприпасы, обмундирование. Оружие было старое, много иностранного. Я выбрал себе 10-зарядный канадский карабин. Меня уже тогда удивляло, как наши конструкторы  не могли придумать 10-зарядный магазин для наших винтовок. Ведь канадский карабин был создан ещё в 1910 году! Но мои удивленья развеялись после того, как мы получили несколько 10-зарядных винтовок СВТ — самозарядных винтовок  Токарева и 15-зарядных автоматических винтовок Дегтярёва.

Получили мы 6 ротных 60-миллиметровых миномётов и 6 ручных пулемётов Дегтярёва.

Продовольственный  паёк нам выдали на 3 дня, полагая, что за это время мы перейдём линию фронта в Партизанский край и будем обеспечиваться питанием там.

Ждали  радистку с рацией и вагоны. Радистка  в пути то ли заболела, то ли была ранена и к нам не попала.

Наконец  нам подали вагоны, мы погрузились и отправились к фронту. Предполагалось, что быстро доберёмся до Холма, там перейдём  линию фронта и попадём в Партизанский край, где и начнётся наша боевая деятельность. Перед бойцами батальона конкретная задача пока ещё не ставилась, но командный состав знал, что наше соединение будет действовать самостоятельно и выполнять разведывательно-диверсионные задания Управления госбезопасности (УНКВД) Ленинградской области.

Вместе с нами в Партизанский край  направлялась большая группа чекистов. Все они были в своей форме: голубые фуражки с малиновыми околышами, меховые безрукавки, плащпалатки. Наши  острословы быстро назвали их «голубой дивизией».

Ехали они  в штабном вагоне, и я хорошо многих из них запомнил. Они были старше меня на 5-10 лет, и я смотрел на них с завистью, зная, что едут они на большие и важные дела.

Среди чекистов был Василий Дмитриевич Загребалов, позже он будет осуществлять чекистские мероприятия в нашем батальоне.

Пяткин Григорий Иванович

Был там Григорий Иванович Пяткин, который станет начальником  Особого отдела 1-й Ленинградской партизанской бригады. Это о нём уже после войны расскажет в повести «С Новым годом!» ленинградский писатель  Юрий Герман. В повести Г. И. Пяткин выведен под именем И. Е. Локоткова. В ночь под Новый год он выкрал начальника немецкой  разведывательно-диверсионной школы из местечка Печки, что на берегу  Псковского озера.

Лаврентьев Михаил Фёдорович

Ехали с нами Михаил Фёдорович Лаврентьев и Иван Николаевич  Никуличев. Впоследствии об их деятельности напишут И. И. Клементьев и А. Д. Проценко в книге «Тайны линии «Пантера»» (Лениздат, 1976 г.). Авторы  рассказывают о деятельности разведгруппы ленинградских чекистов в Стругокрасненском, Серёдкинском, Полновском, Гдовском и других районах ныне Псковской области.

Руководили  этими группами М. Ф. Лаврентьев  и И. Н. Никуличев.

В книге приведены воспоминания сестры М. Ф. Лаврентьева — А. Ф. Лаврентьевой, которая рассказывает «В середине марта 1942 года Михаил прислал письмо, в котором сообщал, что он находится в городе Тихвине:

«Теперь я недалеко от вас, — писал он, — новая работа интересная уже потому, что она новая. Мой участок — организация партизанских отрядов. Со многими добровольцами виделся. Хороший и боевой народ…

Наша группа ехала в Валдай через Тихвин. И в этом городе мы встречались с представителями оперативной группы, которые помогли нам отправиться поездом в Валдай через Хвойную и Боровичи».

7 мая Михаил снова дал знать о себе:

«Я с другими ребятами из Управления НКВД по Ленинградской области вместе с бойцами Особого партизанского батальона направляюсь в места, с которыми прямой связи нет. Дело, на которое пойду, — серьёзное. С Молвотиц (это родина М. Ф. Лаврентьева — прим.) пойдём дальше в тыл к фрицам».

Следующее письмо Михаил прислал в начале июня 1942 года:

«Нахожусь с отрядом в Дедовичском районе».

Наша поездка изрядно затянулась

Ехали с нами, а затем и шли в тыл противника Иван Цыкин,  Яков Емелин, Гусаров и другие, фамилии которых не помню.

Яков Емелин  был назначен помощником командира нашего батальона по хозяйственной части. Он очень много сделал для обеспечения личного состава питанием, обмундированием, вооружением, боеприпасами и всем необходимым для деятельности нашего батальона.

Все  ехавшие с нами чекисты были выдержанными, спокойными, дисциплинированными и весёлыми людьми.

Наша   поездка изрядно затянулась. Железные дороги были забиты  воинскими эшелонами, постоянно бомбились, и нам неоднократно приходилось выскакивать из вагонов и лежать в канавах под бомбами и обстрелами. Были  уже и убитые, и раненые.

После   бомбёжек приходилось сутками ждать, когда восстановят   железнодорожное полотно. Продпаёк, выданный нам на  трое суток, давно кончился, мы голодали. После очередной   бомбёжки, где-то в районе станций Фирово—Горовастица, мы бросили эшелон и по решению командования батальона и опергруппы далее двинулись пешим порядком через Осташков, озеро Селигер, верховье Волги к Холму.

Двигались медленно,  дороги были забиты войсками, мы голодали и питались тем, что подадут в деревнях. Просить нам было стыдно, но более взрослые партизаны нас учили:

«Ты подойди к землянке, спроси у хозяйки: «Тётенька, дай попить». Потом немного подожди и добавь: «Отрежь да посоли». Она  поймёт, что тебе нужно». Жители деревень нам помогали, чем  могли, хотя сами были на голодном пайке. Хлеб пекли с отрубями, с картофельными очистками, с клевером. Был он чёрный,  скользкий, грубый, но мы радовались и такому куску.»

(продолжение следует)

Алла Булгакова, Валентина Тимофеева

Похожие_публикации:

Дневники Исанина. Часть 4 В окружении Дневники Исанина. Часть 13 Логово фашизма — Берлин На лесной партизанской тропе Часть 6 Несколько событий из жизни батальона На лесной партизанской тропе Часть 10 Удачные операции Фронтовой путь Сергея Ивановича Иванова Часть 4 Самый страшный случай из фронтовой жизни