Встреча
Студентки Политехнического института вместе с председателем Совета ветеранов завода «Волна» Ниной Викторовной Шмаковой навестили Ивана Ивановича Кудрявцева, ветерана войны.
Сегодня к нему в гости пришла его бывшая ученица, Белоножкина Людмила Павловна (в девичестве Катина), которая у него училась с 1944 по 1946 год. Встретились они случайно, через 70 лет, хотя работали на одном заводе и не знали об этом.
Однажды на встрече, посвященной Дню Победы, выступающий участник войны Кудрявцев Иван Иванович поинтересовался у присутствующих: «А есть здесь кто — нибудь, кто учился в школе на Посольской улице в 1944 году и в последующих сороковых годах?».
Это была Катина Людмила, его бывшая ученица 4-6-х классов, он был у них в то время учителем физкультуры и военного дела. Ученики звали его дядей Ваней. Они бы так и не узнали друг друга, ведь прошло 70 лет.
«А вы знаете, как он признал меня — говорит Людмила Павловна — когда я ему спела песенку: «Дядя Ваня, хороший, пригожий. Дядя Ваня, всех юношей моложе…». Эту песенку ( там и дальше она продолжается), мы пели ему почти на каждом уроке. Вот так мы и звали его — дядей Ваней, хотя Иван Иванович был не намного старше нас».
Они оба коренные новгородцы. Людмила Павловна — ребёнок войны, а Иван Иванович — участник войны. Война их застала обоих в городе, в Новгороде.
Учитель и ученица, они долго сидели и вспоминали о войне, о школе, о восстановлении Новгорода после войны и, конечно же, о своём заводе «Волна», где они оба проработали до выхода на пенсию.
Кудрявцев Иван Иванович
Из воспоминаний Ивана Ивановича:
«Я родился в 1924 году в Новгороде, на улице Нехинской. Отец мой был железнодорожником, вот нам и дали дом около вокзала. Мы жили просто, но не бедствовали, у нас была корова, поросёнок, утки, гуси. Ой, Господи, чего только у нас не было. Мы держали своё хозяйство подсобное, чем и жили. В семье нас было четверо детей, было у меня два брата Александр и Василий, и сестра Люба. Голода мы не знали, были закалённые с детства, а это много значит.
Мой отец в 1914 году работал на строительстве железной дороги через Волхов, в Юрьеве, «быки» строил.
В то время через Волхов был только один пешеходный мост и было принято решение, построить железнодорожный мост к 1916 году. Но строить было некому, шла Первая мировая война, большинство мужчин ушли на фронт. К строительству моста привлекли китайских рабочих, которые с наступлением холодов разбежались. Мост так и не построили, остались одни «быки».
1941 год
В 1941 году 16 лет мне было. Я закончил 8 классов. Сначала в школе я был отличником, а потом что — то не очень пошла учеба, шаляй-валяй. Я бы и 8-ой класс не закончил, если бы мать не наняла мне репетитора.
Ну и всё. Она видит, что ничего из меня не получится … В семье у нас все железнодорожники: отец работал на товарных поездах, старший брат — на дрезине, средний — на вспомогательном поезде. А я отправился в новое депо, там подстанция была и взяли меня учеником электрика, к Захарову.
И тут началась война. В начале июля 1941 года немецкая авиация начала бомбить Новгород. Налёты были частыми, до трёх налётов в день. Всех жителей города стали эвакуировать. Отец уже не мог ходить и никуда уезжать не хотел, но потом, как-то уговорили его, и они уехали.
А меня с Захаровым отправили в Шимск на электростанцию, надо было там снять электродвигатель. Приехали мы в Шимск, а там — никого нет. Все дома пустые. Мы погрузили двигатель и отправились обратно в город. Пока мы ехали, так все канавы облазали. Только поедем, смотрю — самолёты. Мы в канаву… Вот так, под обстрелами, мы и приехали. Сдали машину, а сами в своё депо, а там уже никого нет. Мы только вдвоём в депо, остались только вдвоём. О Господи! Как сейчас помню его, Захарова.
Я говорю ему: «А что делать то будем? Слушай, всё начальство уехало, мы с тобой вдвоём остались. Давай- ка тоже, сматывать».
Он: «Да, вообще-то, пожалуй, надо сматывать удочки».
Связи с эвакуацией уже не было. Отправляли из Новгорода уже последние три вагона. Ну вот, иду я мимо вагонов и вдруг слышу, кричат: «Иди, иди сюда». Ну, я подбегаю, а они меня за руки и в вагон закинули…
И вот, таким образом, я покинул Новгород. Ехали, ехали очень долго и оказались в Татарстане, в Казане. Выгрузились, дали нам вагон обустроиться на первое время. А рядом были мастерские, в которые я пошел узнать, чем могу быть полезен.
Меня спрашивают: «Ты с трактором знаком? Можешь поле спахать?»
Я отвечаю: « Могу».
Надо было в подсобном хозяйстве поле спахать, это в 15 км от Казани. Ну всё, перепахал, вернулся. А начальник мне говорит: «А что, ты, ещё знаешь?»
Я отвечаю: «Я дрезину знаю с ног до головы».
Он: «Да, что ты! Давай сюда».
Мой же старший брат работал на дрезине, а я с ним всё время ездил.
И отправили меня в Чебоксары на строительство железнодорожной ветки, но проработал я там недолго. Как- то я забуксовал на стрелке. Смотрю, женщина визжит и что-то мне показывает. Я оглянулся назад, а на меня паровоз летит. Господи, как я только успел выскочить, а там несколько вагонов пассажирских. Помощник машиниста меня не заметил, хорошо я быстро среагировал. А дрезина, конечно, перевернулась, и все платформочки, всё.
Приезжаю в управление по железной дороге, в Казань, говорю: «Вот так и так, дрезину разбили…».
— «Как разбили?».
Я говорю: «Да, вот так и так…».
Вижу, что дело плохо. Война уже идёт во всю… Думаю, что делать? Пишу заявление и в военкомат. Ну, меня взяли и отправили в Москву, в училище. Я был в пулемётной роте. 6 месяцев отучился. Я там отличником был. Должны были уже присваивать мне звание младшего лейтенанта, но вдруг ночью нас по тревоге поднимают и на машину. И всё, как был я курсантом, так и отправился. До передовой доехали, говорят: «Выходите…».
Военная эпопея
И вот я из-под Москвы, из Подмосковья начал свою военную эпопею.
Политрук наш говорил : «Да, пехота больше трёх раз в атаку не ходит…».
Ну, вот, месяц или два мы на передовой всё, потом пошли в атаку и меня ранило. Попал я в госпиталь. Там отремонтировали меня и опять в часть, и опять на передовую. На передовой: то наступления, то отступления, всё было… Ну вот, стали мы вперёд продвигаться, снова в атаку и снова ранило меня. И опять в госпиталь… Ну, отремонтировали, и снова в строй…
Помню, как после второго ранения, на передовую шел, зимой это было. Остановился в одном месте, смотрю — землянка и кто-то был совсем недавно, ну я обрадовался, решил погреться. Пристроился я к бочке, валенки снял посушить и уснул после такой ходьбы. Проснулся от того, что чем -то пахнет. Господи, у меня валенок то горит, весь носок сгорел, что же мне делать то, пойдешь и ноги поморозишь.
Вот, я, где погорел носок валенка, обмотал кое- как и отправился на передовую. Прихожу, а там кругом трупы : один лежит кверху, другой лицом вниз, кто на четвереньках стоит… Думаю, надо валенок то мне подыскать: подхожу к одному, смотрю — нет, это большой; потом смотрю — вот этот, как будто, размер мне подойдет. Переобулся я и пошел дальше…
А вот ещё один случай под Смоленском был. В обороне мы стояли. Распутица сильная была. А снаряды нам на лошадях привозили. И вот смотрим, с левой стороны лошадь идёт и вдруг взрыв, лошадь убило. А у нас один паренёк, смышленый такой был, и говорит: «слушай, командир, давай я схожу, может что – нибудь для похлёбки принесу…»
— « ну давай, только быстрее».
Вот он приходит и говорит: « там, почти что ничего не осталось, только шкура».
А я говорю: « шкура – значит, навар хороший будет, надо поискать среди убитых, может в мешках что- то есть». И точно, у одного нашли сухари. У немцев были алюминиевые фляжки, а у нас стеклянные и вот в этом мешке сухари и фляжка разбита. Мы просеяли это всё, сняли каску, распечатали снаряд с порохом ,опалили шкуру, промыли её в воронке, потом варили, очень долго варили, засыпали сухари и такая похлёбка получилась, ну, вы знаете, такой вкус был, какой то особенный.
Меня вот спрашивают, страшно ли на войне было. Да, конечно же, страшно, страшно и тяжело. Нам по 50 километров с нагрузкой зимой приходилось в день проходить. А когда в атаку идёшь, уже как отупевший, ты уже не соображаешь ничего.
Вот сейчас говорят: «авария — 2 человека погибло…» и мы уже начинаем охать, ахать, а под Ржевом то вон 800 тысяч человек положили, мясорубка же была. А сколько погибло тех, кто не воевал, одних детей сколько погибло…
Для меня война закончилась под Ригой, я не дошёл до Риги 8 километров.
Последний раз меня шлёпнуло снарядом и перебило ногу. Рядом ручей был, я в этот ручей и свалился, мне никак не выползти было. Хорошо, медсестра такая здоровая девчонка была, вот она меня за шиворот вытащила, потом на носилки и отправился я в госпиталь.
Было очень жарко. Я смотрю, у меня бинты уже начинают рваться. А это, оказывается, началась у меня газовая гангрена. Ну всё думаю ,ногу отрежут. Да нет, отправили меня в Москву на самолёте. А в Москве меня сразу на операционный стол. Я смотрю, а нога то у меня уже синяя стала, а это значит уже всё. Меня спрашивают: «Как тебя зовут, да как, что …». Я говорю: «Зовут меня…» и вместо Ивана сделался я Андреем. Ой, Господи! Ну вот, и нужно было ногу отрезать. Но врач, пожалела меня, она в рану вставила резиновые трубки, чтобы оттуда воздух выходил. Вот так она мне ногу и спасла, мне потом гипс наложили и с гипсом я отправился в Удмуртскую ССР, в город Сарапул. Там я семь с половиной месяцев лечился, а потом отправился домой. Была зима, 1944 год.
Возвращение домой
В Новгороде немцев уже не было. Родители вернулись домой из эвакуации сразу, как только освободили город. А братья?
Старший брат был моряком, служил на новом эсминце «Быстрый», потом его ранило и его списали. Он был художник, великолепный художник от природы. В Новгород возвращаться не захотел, остался там. И вот, как- то раз, он стенгазету оформлял и зачем то надо было ему в подвал пойти, а там была мина, и он подорвался.
А средний брат, сначала участвовал в финской войне, а потом воевал под Ленинградом. Его ранило и когда его до палатки тащили, ещё добавили. Ну, короче, он оказался в Ташкенте, в госпитале. И возвращаться из Ташкента в Новгород он не захотел, остался там жить постоянно.
Вот так, я один вернулся в Новгород.
На фронте я вступил в партию, и, как коммунист, должен был пойти встать на партийный учёт. Пришёл, на меня посмотрели: «Так ты в училище учился? Тогда мы тебя направим в школу работать». На улице Посольской осенью 1944-ого открыли школу. Вот так я стал учителем физкультуры и военного дела, а было мне тогда 20 лет».
Людмила Павловна вспоминает: «Молодой, я вот, как сейчас, его вижу, ну парнишка.
Парнишка, такой подтянутый, худенький, а как крутился на перекладине…
И хорошо помню, как учил нас Иван Иванович противогаз какой-то допотопный надевать. И никакая газовая атака нам не страшна была. Ну, тогда же всякие соревнования были.»
В Новгороде, после войны, познакомился Иван Иванович со своей будущей женой Валентиной, они жили по соседству. Валентина Константиновна во время войны была связисткой, а потом работала преподавательницей, обучала молодых девочек – радисток.
«На завод «Волна» я пришел работать в 1953 году. — вспоминает Иван Иванович — Сначала я работал в 1-ом цехе, потом во 2-ом, у меня даже было личное клеймо и мне не надо было через ОТК проходить. Работал я на заводе до 63-х лет, потом ушёл на заслуженный отдых».
(Продолжение следует)
Надежда Григорьева, Анастасия Галкина, Валентина Тимофеева
Дорогие девочки- Настенька, Наденька и Валентина Викторовна, огромное Вам спасибо за статью. Спасибо, что Вы сохранили то, как говорит Иван Иванович, ничего не изменили в его фразах. Несмотря на почтенный возраст, он помнит многое до мелочей.
05.05.2017г. у стелы на Воскресенском бульваре при возложении цветов мы снова встретились с И.И. Кудрявцевым через 70 лет! Для меня он так и остался моим учителем. Когда я ему звоню, а трубку снимает кто-то другой, я представляюсь ученицей, все понимают кто звонит. Я несколько раз была в его доме. Он живёт с сыном и невесткой, в доме порядок и огромное количество цветов, за которыми ухаживает Иван Иванович. Во дворе дома огромный цветник — это тоже его работа. Он говорит, что цветы — это его жизнь. Будучи у него в гостях, я сделала несколько снимков на телефон и взяла смешное интервью, как он учил своего сына музыке, а когда сын категорически отказался от такого труда, решил сам научиться играть на баяне (не пропадать же баяну). Результат был тот же. Баян ждёт наследников Ивана Ивановича.
Он очень гостеприимный человек, его навещают друзья, он любит общение.
Милые девочки — Настенька, Наденька, Валентина Викторовна, огромное Вам спасибо за материал. Спасибо, что Вы сохранили всё в том виде, как рассказал о себе Иван Иванович. В 1944-46г.г. он был моим учителем по физкультуре и военному делу. С тех пор прошло 70 лет, но какие свежие воспоминания, мы помнили даже фамилии и имена некоторых учителей. Школа на Посольской в то время была единственной в городе.
Мы встретились с ним случайно на возложении цветов к стеле на Воскресенском бульваре 05.05.17г. в память о дне Победы и о погибших в ВОВ.
В доме у него очень много цветов, а во дворе огромный цветник, ухаживает за цветами только он. «Это моя жизнь», говорит Иван Иванович. Он общительный и гостеприимный человек. В апреле 2019 г. ему исполнится 95 лет ! Желаю Ивану Ивановичу здоровья. а сайту «Вечный огонь» интересных публикаций и хороших друзей.