70 лет живу с осколками
Из воспоминаний ветерана:
После завершения Сталинградской битвы мы вышли к реке Северский Донец, к городу Каменск-Шахтинский. Это было уже более чем на 300 километров от линии окружения Сталинграда.
Здесь я получил третье ранение — от снаряда, разорвавшегося рядом со мной.
Снова повезло. 5 мелких осколков попали в бёдра и правую руку. Так и живу с ними уже 70 лет. 2 осколка — крупные, судя по дыркам в правом рукаве и в ватнике на правой ноге, их диаметр около 5 сантиметров. В локтевой части руки только трещина кости, а на правой ноге по икре осталась канавка от раны длиной более 10 сантиметров.
Лечился долго. На фронт прибыл только в начале мая 43‑го года.
После госпиталя меня направили командиром миномётной батареи в 103-й миномётный полк 3-й миномётной бригады 7-й артиллерийской дивизии прорыва РГК. Она занимала оборону по левому берегу Северского Донца в районе станции Сиверская.
Командир 1-й батареи любезно пригласил меня в свой двухнакатный блиндаж на КП. Там мне довелось пережить прямое попадание снаряда в блиндаж. Стереотруба размещалась на сосне на высоте 10 метров. Оттуда был отличный обзор и прекрасная видимость. Снаряд полностью разворотил накаты, которые не были скреплены. Но мы уцелели. Отделались лёгкими контузиями.
Страха натерпелись больше, чем в бою
В начале июля в дивизии началась реконструкция: все бригады перешли на механическую тягу, полки — 13 полков в 5 бригадах — были значительно расширены и усилены боевыми средствами.
Дивизию двинули на рубежи Орловско-Курской дуги.
По пути мы подверглись жесточайшей бомбардировке вражеской авиации.
Нас развернули на юг под город Изюм. Там мы более недели пытались наступать, но наши попытки успеха не имели.
Приведу пример того, как, не участвуя в боевых действиях, можно натерпеться страха больше, чем в самом лихом бою.
После реконструкции меня назначили начальником разведки полка (ПНШ-2). Мы с радистом направились во 2-й дивизион, чтобы с переднего края информировать штаб и командира полка. Прошли в тишине и безопасности через лес и вышли на опушку. Там увидели плотно стоящие наши танки. Их было около сотни. На следующий день они должны были нанести удар по противнику.
Но, видимо, немецкая разведка засекла это скопление.
Не успели мы выйти из леса, как немецкая авиация огромным количеством самолётов начала бомбить наши танки.
Мы свалились в широкий, но не глубокий старый окоп, в котором стенки были настолько сухими и твёрдыми, что напоминали скорее саман, а не подсохший чернозём. От близких разрывов тяжёлых бомб нас так трясло и кидало, било об стенки окопа, что через некоторое время наши лица были словно протёртые наждачной бумагой или овощной тёркой.
И не это было самым страшным. Рвались танки. Огромные куски металла с грохотом падали возле нашего окопа.
Танковая бригада или корпус были уничтожены полностью, не побывав в бою.
Когда всё утихло, было не больно и не стыдно от расцарапанных, разбитых лиц. Было жалко, горько на душе от загубленных наших новеньких танков.
Когда я пришёл к своему другу на его наблюдательный пункт, он поначалу меня не узнал. Лишь потом, тщательно осмотрев мой орден, на одном лучике которого была сколота эмаль, он горько пошутил: «Кто это твоим лицом расчищал дорожку перед начальством?»
Наши войска было трудно удержать
Территорию южнее Харькова, включая Донбасс, немцы не защищали, стремясь поскорее добраться до Днепра, чтобы избежать окружения.
До ближайших предместий Запорожья добрались быстро, с небольшими боями и малыми потерями.
Под Запорожьем у противника были созданы мощные по ширине и глубине оборонительные сооружения. Поэтому немцы оказали очень сильное многодневное сопротивление. Но после Сталинграда наши войска было трудно удержать, и город был освобождён. Иванова наградили орденом Красной Звезды.
После Запорожья группа войск была развёрнута на юг и сначала успешно продвигалась вперёд, очищая левый берег Днепра от противника.
Южнее села Великая Белозёрка немцы оставили для себя на левом берегу Днепра огромный плацдарм, в несколько сотен километров в длину и до 60-и в глубину. Против вражеских войск было сосредоточено 3 наших армии. На этом немецком плацдарме шли постоянные бои, но наши войска так и не смогли вышвырнуть противника за Днепр.
В самом начале боёв здесь разведчикам повезло. На машине группа Иванова из 11 человек обследовала нейтральное пространство в Великой Белозёрке. Это было огромное село протяжённостью в 22 км, 4800 хозяйств, 10 колхозов. Немцы оттуда ночью ушли, а наши войска находились в 8 километрах от этого села.
Разведчиков радушно встретили жители. Через каждые 300–400 метров возникали митинги, бойцы с трудом выбирались из толпы, чтобы следовать дальше.
В Великой Белозёрке
О том, что потом случилось, Сергей Иванович рассказывал с особым удовольствием:
Нам удалось пленить, во-первых, 9-х немцев, всё проспавших и не сумевших убежать. Во-вторых, была захвачена легковая машина с бригаденфюрером СС и его шофёром.
Как мне потом сказали, эсэсовский офицер был гауляйтером одной из южных областей Украины: Запорожской или Днепропетровской, а, может, сразу обеих. Он в то время совершал инспекционную поездку по вверенной ему территории, а в село завернул, чтобы заодно забрать старосту и вывезти его оттуда.
Этой своей удачей я очень гордился. Не каждому разведчику, а нас было двое — я, капитан разведки 103-го миномётного полка, и сержант Андриенко, командир отделения радистов, — удаётся такое».
Сергей Иванович с удовольствием поведал подробности этой действительно уникальной истории.
В один из октябрьских дней 43-го года капитан Иванов возглавил большую группу разведчиков дивизии. Группа направилась на автомашине в Великую Белозёрку. Перед разведчиками были поставлены 2 задачи: разведать, где находится горючее, необходимое для наших боевых машин, и захватить «языка». Точных данных о населённом пункте и о численности в нём противника у капитана не было. Действовать следовало по обстановке, но смело и дерзко.
Приблизились к окраине Великой Белозёрки. Местные жители рассказали, что немцы оставили восточную часть села, но закрепляются в его центре. Разведчики проехали вглубь села с километр и наткнулись на группу немцев. Внезапное появление русских так обескуражило оккупантов, что они, имея оружие, даже попытки к сопротивлению не сделали, а сразу дружно подняли руки.
Пока бойцы разоружали пленных, другие фашисты, находившиеся дальше, успели опомниться и бросились наутёк. Капитан разбил разведчиков на три группы, чтобы взять в плен и тех немцев, причём не открывая огня, чтобы не привлечь к себе внимания.
Первая группа осталась караулить пленных, а две другие бросились в погоню за немцами, рванувшими в разные стороны. Одна из этих разведгрупп быстро выполнила приказ. А вот группе Иванова повезло не сразу: «их» гитлеровцы удрали верхом на лошадях. И тут чуткое ухо Сергея Ивановича уловило гул мотора.
Разведчики притаились под мостиком через маленькую речку, рассекающую Великую Белозёрку на северную и южную улицы.
Показался опель, в котором сидели старший офицер СС и его шофёр. То, что в машине находился очень высокий чин, можно было сообразить по его личному оружию штучного изготовления, возможно, наградному. Он и стал вместе со своим пухлым портфелем добычей разведчиков. Сдав «языка» подоспевшим товарищам, бойцы вновь устремились вдогонку за фрицами.
Вернулись к машине, у которой раздавался гомерический хохот разведчиков.
— В чём дело? — спросил капитан.
— Да вот, товарищ капитан, — с трудом сдерживая смех, доложил радист Калюжный, — эсэсовец ко мне в денщики просится, обещает ботинки до блеска чистить, готовить пищу, служить честно. Часы золотые с руки снял. И всё это за то, чтобы живым остаться. Представляю, как он мои обмотки стирать будет…
И разведчики опять дружно захохотали.
Кстати, личным оружием бригаденфюрера был немецкий пистолет Вальтер-2, так называемый «генеральский». В Москве, в Музее Советской Армии, я увидел, что все наши маршалы пользовались такими пистолетами. Из-за этого «личного оружия» я натерпелся всякого. Были даже угрозы всех «смершников» нашей дивизии. Просили подарить, предлагали обменять на что-нибудь. А я решил отдать его комполка, что и сделал».
( продолжение следует)
Алла Булгакова , Валентина Тимофеева