Сосредоточение

12 апреля 1945 года всю 2-ю гвардейскую танковую армию, в том числе и механизированный 1-й Красноградский корпус, сосредоточили на восточном берегу Одера. Советские войска были готовы немедленно пойти курсом на Берлин и знали, что это будет последнее наступление. А там и войне конец.

Громадное количество техники и войск сосредоточилось на Кюстринском плацдарме, с которого войска 1-го Белорусского фронта пошли на сердце фашистской Германии — Берлин.

Все с нетерпением ждали часа, когда заговорят орудия. Опять с волнением читали уже знакомое воззвание Военного Совета 1-го Белорусского фронта:

Бойцам, сержантам, офицерам и генералам войск 1-го Белорусского фронта

Боевые друзья!

Настал великий час. Пришло время нанести врагу последний сокрушительный удар и осуществить историческую задачу, поставленную товарищем Сталиным, — добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя Победы.
Настала пора сполна рассчитаться с немецко-фашистскими подлецами. Велик счёт нашей священной мести.
Велика и жгуча наша ненависть. Мы не забыли муки и горе, причинённые гитлеровскими мерзавцами нашему народу.
Мы не забыли наши сожжённые города и сёла. Мы помним о загубленных немцами наших сёстрах и братьях, матерях и отцах, жёнах и детях наших. Мы отомстим за сожжённых в дьявольских печах и отравленных в душегубках, за расстрелянных и замученных. Мы жестоко отомстим за всё!
Мы идём в Германию после Сталинграда и Украины, после Белоруссии, через пепел наших городов и сёл, по следам крови родных нам советских людей, замученных и растерзанных немецко-фашистскими извергами.

Горе стране убийц!

Ничто теперь не остановит нас. Мы поклялись нашим детям не сложить оружия, пока не покончим со злодеями.
За смерть, за кровь нашего советского народа пусть заплатят в несколько раз больше фашистские разбойники своей подлой чёрной кровью.
Пришло время, товарищи, освободить из немецкой неволи миллионы наших советских людей, насильно угнанных на каторгу фашистскими поработителями. Им угрожает смертельная опасность. Мы одновременно поможем сбросить цепи немецкого рабства и другим угнетённым народам Европы. Уничтожая фашистского зверя, мы до конца выполним и нашу роль армии-освободительницы.

Товарищи!

Нам предстоит преодолеть ожесточённое сопротивление врага. Зажатый нами и нашими союзниками в тисках двух фронтов, враг будет сопротивляться с отчаянностью смертника. Но нам не впервые бить немца. Войска нашего фронта били его под Сталинградом и под Курском, на Днепре и в Белоруссии, на Висле и Нареве.
Мы били его и тогда, когда он шёл на нас со своими подручными: венграми и финнами, румынами и болгарами. Теперь все они жестоко проучены Красной Армией, поворачивают оружие против немцев.
Немцы сейчас одни, как затравленный волк. Мы били немца и тогда, когда сражались против его полчищ одни, а теперь вместе с нами его бьют американцы и англичане, французы и бельгийцы.
На этот раз мы добьём проклятую немчуру окончательно!

Дни гитлеровской Германии сочтены!

Ключи победы в наших руках!

В последний и решительный бой, славные богатыри!

Смерть немецким захватчикам!

Да здравствует наша победа!

Командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Советского Союза Жуков.
Член Военного Совета генерал-майор Телегин.
Генерал-полковник артиллерии Казаков.
Генерал-полковник авиации Руденко.
Начальник штаба генерал-полковник Малинин.

Немцев уже никто не боялся

Страшным рёвом загремели орудия на Одерском плацдарме ночью на 14-е апреля.

Свыше 300 орудий и миномётов было сосредоточено на 1 километре фронта. Тысячи молний и непрерывные вспышки освещали небо. Пехота шла на прорыв неприятельской обороны ночью, освещённая сзади сотнями прожекторов, ослепляющих немцев. Где-то южнее был нанесён главный удар.

14 апреля в наступление двинулась уже 2-я гвардейская танковая армия, в том числе и 1-й Красноградский механизированный корпус.

Мехбригада, в которой воевал Исанин, дралась в составе только 2-х стрелковых батальонов, артдивизиона и миномётного батальона, то есть не в полном составе. 2-й батальон в боях не участвовал, так как не было солдат. Штабные офицеры и артбатарея были прикомандированы к штабу бригады для охраны и выполнения частных поручений.

Не занятый боевой работой, Исанин, таким образом, имел возможность наблюдать происходящие события со стороны.

Наступление развернулось в невиданном до сих пор масштабе.

Танки, автомашины, пехота, повозки, кавалерия шли валом, так как дорог не хватало. Этому способствовала весенняя, ясная, тёплая погода.

Наша авиация непрерывно шла на Берлин. Немецкие «мессеры» появлялись одиночками, обстреливая наступающих и разбрасывая бомбы.

Немцев уже никто не боялся, да и убегать при появлении самолётов было некуда, так кругом было полно народу. Каждого бегущего в укрытие солдаты и офицеры сопровождали хохотом.

На подступах к Бернау

Был такой случай. На подступах к Бернау колонна автомашин совершенно запрудила улицу какой-то большой немецкой деревни. В это время над ней вдруг появился летящий очень низко немецкий бомбардировщик.

Так как дело было к вечеру, его не сразу распознали.

Рассредотачивать машины и бежать людям было некуда. Лишь некоторые, находящиеся у домов, могли забежать в подъезды или подвалы, что, конечно, тоже не спасало.

Когда же установили, что бомбардировщик немецкий, затарахтели наши зенитные пулемёты, забили пушки, поднялась стрельба из винтовок, даже из автоматов. Было столько огня, что эту картину невозможно описать.

Самолёт задымил и начал снижаться. Лётчик, видимо, решил дотянуть до своих.

Страшное зрелище представляли собой деревни, в которых немцы продолжали сопротивляться. От них оставались лишь дымящиеся развалины. Гражданского населения видно не было.

Наверное, заранее эвакуировалось.

Несмотря на истерику геббельсовского радио о необходимости самоотверженно защищать Берлин, разложение армии противника было очевидным. Немцы сдавались в плен уже сотнями. По дороге непрерывной вереницей шли или сидели по обочинам толпы военнопленных под командой одного-двух солдат-автоматчиков.

Интересный случай

Военнопленные в большинстве своём были пожилыми людьми или стариками из отрядов фольксштурма, мобилизованные на защиту Берлина и Faterland.

С неподдельным изумлением таращили они глаза на лавину нашей техники и людской силы.

В разговоре почти все бормотали: «Гитлер — капут», «Берлин —капут». «Война — капут». Многие из них участвовали в войне 1914–1918 гг., были в России, в плену, и немного, а некоторые даже хорошо, знали русский язык.

Исанин рассказал один интересный случай.

Проходила толпа пленных, и вдруг остановилась, так как пройти по дороге дальше было невозможно. Исанин спросил по-немецки:

«Ну как, камрады, идёте на Москву? Kameraden, kommen sie nach Moskau?» «Ja, ja (да, да)», — с горькой усмешкой ответил какой-то человек.

Неожиданно один пожилой солдат сорвал с головы пилотку, со злостью бросил её себе под ноги и на чистом русском языке в сердцах произнёс:

«Мать твою так. Товарищ офицер, второй раз мне придётся из-за сволочи Гитлера побывать в Сибири».

«Как так?» — спросил Исанин.

Ответил: «Поверьте, я был в Сибири с 1915 по 1920 год в плену ещё в прошлую войну. Знаю Омск, Новониколаевск. Обиднее всего то, что мой дом и моя семья совсем рядом, в ближайшей деревне. Никто из семьи не знает, что я иду мимо своего дома в плен, в Сибирь, из которой, видимо, уже никогда не вернусь.

Мне скоро 60 лет».

Партию пленных вёл один младший лейтенант. Исанин посоветовал немцу обратиться к нему. Страшно волнуясь, немец стал просить младшего лейтенанта отпустить его домой. Удалось ли ему уговорить конвоира, Исанин не знает, так как колонна двинулась, и он уехал.

1-м корпусом был взят город Бернау. Под городом погиб генерал-майор, командир 37-й бригады.

Зампотех Михаил Бирюков съездил в Бернау и привёз оттуда из захваченных армейских складов целую машину серых военных плащей. Шёл дождь, и многие бойцы переоделись в эти плащи. На другой день всё, конечно, побросали.

(продолжение следует)

Екатерина Икконен, Алла Булгакова , Валентина Тимофеева