"Вечный огонь"

Сайт добровольческого объединения «Патриот»
Дневники ветеранов

Фронтовой путь Сергея Ивановича Иванова Часть 6 Комдив Горбатов А.В.

И мы, и немцы до 12 мая 42-го года занимали оборону, готовясь к новой летней схватке. Во время одного из наших тактических наступлений, когда советские войска немного потрепали противника, немецкая авиация сбросила на наши позиции несколько химических бомб. Противогазов с собой ни у кого не было, их возили в обозе. Поэтому начались панические поиски средств защиты. Но паника была недолгой.

Фронтовой эпизод

Продолжение воспоминаний ветерана:

Хочу рассказать об одном фронтовом эпизоде, о героическом поступке незнакомого нам бойца. Недалеко от Харькова, находясь в обороне, мы внимательно наблюдали за происходящим вокруг. Местность была открытая — пахотное поле, и нам всё хорошо было видно.

Утром вдали от нас справа на отлогой высоте показался человек, по-видимому, раненый боец. Опираясь на какой-то предмет, он направлялся в нашу сторону.

Через некоторое время прямо на него вышли 2 немецких танка. Увидев их, боец бросился к копне соломы. Один танк вплотную подъехал к копне, командир открыл люк и, видимо, предложил бойцу сдаться в плен. Тот приблизился к машине и плотно прижался к её броне.

Немец его не заметил, и танк стал гусеницами мять копну, а потом вообще на ней закружился, намереваясь задавить бойца. Затем остановился, и мы увидели, что человек, прижавшись сбоку к броне и наклонившись, что-то делает руками.

Выпрямившись, взмахнул одной рукой, и в башне танка раздался взрыв. Оба танка на предельной скорости рванули в свой тыл. А герой, всё так же опираясь на какой-то предмет, спокойно продолжил путь к своим.

Сталинские 100 г

В середине мая немцы крупными силами перешли в наступление, и мы вынуждены были отойти. Ненадолго закрепились. В это время Северский Донец сильно разлился, стал в ширину около километра. Военные действия с обеих сторон приостановились. Нашу дивизию вывели во второй эшелон.

Перед этим в мою роту поступило пополнение: 45 сельских узбеков, с ними лейтенант Уткин, живший ранее в Туркмении. Он хорошо говорил по-узбекски, поэтому узбеки, почти не знавшие русского, полюбили Уткина, как родного отца. Из 45-и узбеков только 6 человек брали водку и сало, остальные 39 отдавали свои порции Уткину.

Каждое утро у него собиралось 4 литра водки и около 300 граммов сала. Он охотно делился с любителями этих продуктов.

Я принципиально у него ничего не брал как старший по должности, хотя по званию мы оба лейтенанты.

Был случай, когда моя принципиальность меня спасла. Если бы не она, я мог бы быть наказан самим комдивом А. В. Горбатовым.

Сначала о водке. В наше время даже некоторые известные писатели и историки в средствах массовой информации критикуют, главным образом, И. В.Сталина, за ежедневную выдачу 100 г водки солдатам на передовой.

Тыловому начальству и снабженцам доставалось в разы больше. Эти критики, во-первых, не имеют никакого представления о быте фронтовиков-окопников, во-вторых, абсолютное большинство фронтовиков принимали только «сталинскую норму», даже в тех случаях, когда была возможность принять больше.

По моему убеждению, водка на фронте в малых дозах очень помогала нам в осеннее и зимнее ненастье.

Орден Ленина

Коротко об А. В. Горбатове, сначала командире 226-й стрелковой дивизии, затем успешном командующем несколькими общевойсковыми армиями.

Я увидел его впервые в марте 42-го года. Активные боевые действия на нашем участке в Харьковской области в то время не велись.
Однажды ночью с переднего края сняли половину боевого состава и отправили в тыл в прифронтовой лес.

Когда нас построили, мы увидели, что в лесу половина дивизии. В центре каре сам командир дивизии, его заместители, штаб и несколько работников службы «Смерш».
«Собрание» открыл Горбатов. Сообщил, что на днях его наградили орденом Ленина. Долго нас убеждал, именно убеждал, что эта высшая государственная награда — не его, а наша, страстно благодарил.

Меня тогда восхитило его умение красиво, правильно и содержательно говорить. А когда он расстегнул шинель, чтобы показать награду (у него были и другие награды), у старослужащих открылись рты — ещё в 40-ом году командиры дивизий, как правило, были генерал-майорами, а перед нами стоял комбриг с ромбами в кавалерийских петлицах.

Это значило, что А. В. Горбатов, освободившись из колонии, принял нашу дивизию в той форме, в которой по оговору был арестован.

«Расстрелять!»

Второй вопрос на «собрании» вызвал совершенно иные чувства. Днём работники «Смерша» стали свидетелями отвратительного случая. Один старшина надумал
удрать домой. Чтобы сделать это быстрее, отобрал лошадь с повозкой у женщины, которая ещё надеялась эвакуироваться в тыл. В повозке были трое малолетних детей и узлы с тем, что успели собрать.

Этот подонок, выбросив из повозки детей вместе с вещами, галопом ускакал с места своего злодеяния. Но его успели перехватить.

Горбатов судил его сам, опять страстно, убеждённо говорил, затем коротко произнёс: «Расстрелять!» Приговор тут же был приведён в исполнение. В его справедливости сомнений не было.

Немецкая атака захлебнулась

В следующий раз я встретился с этим выдающимся военачальником в середине мая 42-го года на передовой, непосредственно в боевых порядках пехоты. Немцы, собрав значительные силы, оттеснили нас на рубеж, с которого мы начали наступление 12мая. Я, расположив роту на огневых позициях, поспешно поднимался со связистами на вершину высоты. Там наша пехота готовилась к отражению атаки противника.

В это время я увидел шедшего в полный рост командира дивизии в сопровождении адъютанта и женщины-врача (оба старшие лейтенанты). Шёл он быстрее нас и вскоре мы поравнялись. Сопровождающие генерала пытались затащить его в ход сообщения. Он отмахивался от них, как от мух. Увидев меня, щупленького лейтенанта, спросил: «Что, страшно, сынок?» Я, не зная его настоящего воинского звания, ответил без рисовки: «Страшно, товарищ комдив».

Он не упрекнул меня в трусости, только ласково заметил: «Давай, лейтенант, быстрее огня. Здесь мы немца остановим».

Наверху я установил связь с огневиками и скомандовал:
«Огонь!»

Пристрелка не требовалась: немцы были внизу и кучно двигались в нашу сторону. Я был доволен действиями своих миномётчиков. Они умело вели огонь, все мины попадали в цель, нанося серьёзный урон противнику.

Немецкая атака захлебнулась.

Недалеко от моего наблюдательного пункта между окопами, самыми близкими к врагу, стоял во весь рост (выше среднего, немного сутулый) командир дивизии А. В. Горбатов.
Я любовался храбростью без малейшей рисовки бывшего царского офицера, талантливого советского генерала.

Боевая учёба личного состава

Из-за весеннего разлива Северского Донца нашу дивизию отвели во второй эшелон. Там была совершенно мирная обстановка. Нам, командирам рот, поступил приказ от комдива Горбатова: всё светлое время суток проводить боевую учёбу личного состава.

Ночевали мы в каких-то пустых помещениях, там же и ели, а на занятия уходили в заросли лещины. Там я обнаружил глубокую и широкую воронку от авиабомбы. Миномёт поставили на её дне. Личный состав двух взводов (взвод маленьких миномётов занимался отдельно) целиком размещался по краю воронки.

Здесь я допустил ошибку. Вместо того, чтобы поручить вести занятия командирам взводов, я это делал сам. Нескромное решение, но мне казалось, что я буду лучше, чем они, обучать подчинённых. Занятиям было посвящено всё светлое время.

Однажды минут за 20 до обеда явился ко мне лейтенант Уткин, распахнул плащпалатку и демонстративно доложил мне, что вся тара на поясном ремне — а это 4 фляги — полностью заполнена. Сказал, что «до обеда осталось всего ничего, поэтому давай кончай занятия, пойдём примем по 100 г». Я послал его очень далеко, так далеко, что не могу здесь повторить эти слова. И правильно сделал.

Уткин сконфузился, успел удалиться всего на 20 метров, как верхом на лошадке к нам на батарею пожаловал сам командир. «Подайте несколько команд, а я оценю, как ваши подчинённые научены боевому делу».

Я подал несколько команд по условным целям. Расчёт быстро на приборах установил данные для стрельбы. Горбатов спешился, подошёл к миномёту, посмотрел установки на приборах. Коротко поблагодарил: «Молодцы! Учиться надо, знания нам очень пригодятся!» —и на лошадке скрылся в кустах.

Легко вообразить, что могло бы произойти, если бы комдив застал нас за непотребным занятием».

( продолжение следует)

Алла Булгакова, Валентина Тимофеева

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *