12 Героев Советского Союза
Верховным Главнокомандованием, видимо, было решено вывести из войны Финляндию.
Наша 7-я артдивизия недалеко от Одессы была погружена в 26 эшелонов и за 3,5 суток переброшена на Ладогу, под Лодейное Поле. Свирь — довольно широкая река. Оба берега — и наш, и финский — были хорошо укреплены. Нас туда направили как огневую силу.
Наступать должны были 3 свежие гвардейские дивизии.
Их личный состав готовили как авиадесантников, а в бой послали просто пехотинцами. Это были молодые ребята 1924 и 1925 гг. рождения. Наступление началось. Ему предшествовала арт- и авиа-подготовка, очень продолжительная по времени — 3,5 часа.
Отчётливо запомнилось, как при падении наших бомб на позиции финнов взлетали вверх корнями крупные деревья с ветками и падали на обороняющихся.
12-и бойцам, которые первыми достигнут вражеских позиций, обещали присвоить звание Героев Советского Союза. Все 12, первыми атаковавшие финнов, благополучно добрались до финских укреплений, остались живыми и здоровыми и, как и было обещано, стали Героями Советского Союза.
Я с 2-мя разведчиками — на первых двух плотах нам не хватило места — прибыл в финские укрепления на третьем плоту. Стрелять по нам, переправляющимся через Свирь, было некому. Укрепления были разворочены, обороняющиеся перебиты. Под развалинами с трудом разыскали 5-х уцелевших финнов, но сошедших с ума.
Наше наступление вдоль правого берега Ладожского озера проходило успешно. Финляндия, видимо, запросила мира, и в начале августа нас 26-ю эшелонами отправили обратно на Днестр.
На Днестре
В этот раз мы преодолели путь за 3 суток. Не менее 3000 километров 26 железнодорожных эшелонов проделали без единого происшествия. На Днестре нас ждали для наступления. Были подготовлены боевые позиции, заложен боевой комплект. Двое суток нам дали на разведку, которую мы успешно провели.
После артнаступления в течение суток были прорваны обе линии обороны противника, и наши войска оказались на боевом просторе.
На 3-и сутки мы со всеми разведчиками ночью сходили во вражеский тыл. У немцев не было сплошной обороны, поэтому в тыл мы проникли без единого выстрела.
Хотелось половить пленных. Трижды резали их провода, но ни один ремонтник не пришёл. На одной степной дорожке мы сцапали верхового курьера, при котором были важные документы — переписка двух командующих армиями.
Пакет был немедленно доставлен к нашим. Видимо, за это я и был представлен к награждению орденом Александра Невского.
У противника началась паника
Ещё в Донбассе мне пришлось наблюдать новые и очень эффективные удары по вражеским войскам наших танковых и мотокорпусов, к которым присоединяли пехотные десанты и артиллерию. Цель этих ударов — пройти 200–300 километров по тылам вражеской обороны.
Создалась для противника странная ситуация. Разрушились управление и связь во вражеских войсках. Противник на передовой не подвергся атаке и по-прежнему торчит в своих укреплениях. А наши войска по дорогам с малыми потерями продвинулись на 50–60 километров. У противника везде паника: в тылу и на передовой. Солдаты бросают свои подразделения, кучкуются мелкими группами,чтобы ночью, минуя наши части, уйти на запад к своим.
Создавать большие группы им небезопасно из-за угрозы окружения и пленения или полного уничтожения. Мне посчастливилось не только видеть, но и участвовать в одной из таких операций.
Наша задача – взять Измаил
Это было в сентябре 44-го года во время Ясско-Кишинёвской операции.
Советский танковый корпус состоял из 3-х танковых бригад, других спецподразделений, 2-х пехотных десантов — на танках и отдельно в автомашинах, по одному полку из нашей 7-й артдивизии и 3-х бригад и ещё каких-то войск. Вся эта многотысячная армада двигалась только на мехтяге. Растянувшись на десятки километров, она направлялась по прямой из середины Молдавии на город Измаил на юге Одесской области. Расстояние — примерно 250 километров.
Вся техника шла с включёнными фарами, в небо взлетали тысячи разноцветных ракет, сигнализировавшие: «Всё в порядке», «Достигли такого-то пункта» и т. д.
Это было странное шествие: могучее по силе, с ярким фейерверком, без каких-либо потерь личного состава и техники. В эфире — рёв моторов и редкие единичные выстрелы из личного стрелкового оружия. Растерявшиеся немцы, попавшие под этот могучий вал, бросали оружие, бежали за нашей техникой, цеплялись, лишь бы сдаться в плен. Это мешало движению.
Была поставлена задача — взять Измаил.
Командир дивизиона и командиры батарей не могли стрелять в безоружных людей. В двух батареях были «сыновья полка». Командиры отдали им свои пистолеты, и те спокойно расстреливали немцев. Жутко. А что делать? Война. Не нами начатая.
После этого рейда на нашем участке 3-го Украинского фронта сложилась не совсем обычная обстановка. Наши войска, создав сплошную линию вдоль румынской границы,некоторое время стояли на месте. Не было приказа идти дальше. А у нас в тылу находилось несколько тысяч разогнанных рейдом немцев. Днём они прятались в кукурузе и виноградниках, а по ночам потихоньку пробирались на запад к своим.
Я с разведчиками, когда наступала темнота, на выделенной нам грузовой автомашине ехал обследовать ближайшие дороги, идущие с севера на юг. Мы убедились, что немцы с оружием по ночам с большой осторожностью пересекают дороги в основном малыми группами 3– человек. Нас тоже только 8 человек. Сообразили, что к месту «охоты» надо приезжать засветло, выбирать подходящую местность, тщательно маскировать машину и маскироваться самим, подстраховывая друг друга.
Обстановка сложилась не столь опасная, как на передовой, но риск в этом предприятии был немалый.
В первую ночь мы привезли только два «трофея» —двух разоружённых и пленённых немцев. В последующие разы нам доставалось по 4–6 «трофеев».
Один раз, останавливая двух немцев, выскочивших на дорогу, встретили сопротивление: они не бросили оружие и на «хендехох» не подняли руки. В кукурузе раздались шум мотора танкетки и какие-то призывы. Мы были предельно осторожны и своевременно смылись. Пронесло. Самый большой улов за ночь был 21 пленённый. Всего мы там взяли в плен более 80 немцев. Одного застрелили.
Радостные встречи с местными жителями
Продвижение на запад по Румынии, Болгарии и Югославии было скорее мирным походом, нежели фронтовым наступлением.
Запомнились на всю жизнь душевные, радостные встречи не только с партизанами, выходившими из лесов, но и в каждом населённом пункте.
Однажды в большом селе командир полка приказал на случай вражеской бомбёжки зарыть в садах моторы и ходовые части всех машин. Расчёты приступили к выполнению приказа.
Пришли сербы с лопатами. Зарыли автомашины, а наших людей пригласили к себе в гости. Комполка послал меня проверить, как выполнен его приказ.Когда я прибыл в батарею, мне представился один человек.
Я спрашиваю: «Где расчёты?» Он ответил: «Сербы чуть было не подрались, деля гостей». Те семьи, которым не хватило советского человека, собрали угощение и перешли к соседям, у которых за столом были советские воины.
Зорька
Малость романтики. Добравшись до венгерской границы, мы стояли в городе Петровград. Я уж не помню, как я попал на ночлег в домик на окраине города. Семья из 3-х человек: супруги и 17-летняя дочь (может, она даже годик себе прибавила). Звали её Зорька. Очаровательное милое дитя!
С первого дня моего пребывания в их доме Зорька подкарауливала меня в коридоре, набрасывалась на меня, обнимая за шею обеими руками, и целовала страстно от макушки до плеч. Я ей пытался объяснить, что не могу быть её женихом, мне уже 24 года. Мои увещевания никакого результата не имели. Во время наших односторонних объятий из дома выходила её мать, ругала, стыдила, таскала за красивые волосы. Я матери убеждённо говорил, что ничего плохого позволить в отношении её дочери не могу.
Мать отвечала: «Я Вам верю, но мне стыдно за поведение дочери». И продолжала таскать её за волосы.
А Зорька — вот ранняя молодость — хохотала и сквозь слёзы повторяла: «Вы хороший!»
Перед нашим отъездом в городском клубе организовали танцы. Зорька решила, что она на этих танцах появится с лучшим кавалером. Капитан, много наград — у меня к этому времени было 5 орденов, самое большое количество.
Я ей ответил, что не могу пойти. У меня развалился зуб, флюс, я вообще не живу, а существую. Зорька чем-то меня припугнула, и я пошёл. Счастливее Зорьки в этот вечер никого в городе не было.
(продолжение следует)
Алла Булгакова , Валентина Тимофеева
