Своими воспоминаниями о войне с нами поделилась Осокина Антонина Васильевна:
Счастливое детство
Детство до войны было счастливое. Мы жили в посёлке Морозовка. Название посёлка связано с фамилией учёного Морозова, которого революционеры освободили из крепости Орешек. Посёлок находился рядом с крепостью.
Это был военный дивизион. Там я выросла, в 6 утра — «Широка страна моя родная», а в полночь включали вальс «12 часов ночи». Парни, которые служили, приходили к нам в лапту играть. И родители любили в лапту играть.
Напротив нашего дома был штаб, который охранялся военными. В посёлке было всего 2 дороги : одна — на завод, другая — на станцию. Вдоль дорог стояли 3 дома по 12 комнат — квартир. В нашем посёлке находился завод, который выпускал противотанковые мины.
Взрослые много работали на заводе, был всего один выходной. Помню, как в выходной ездили с родителями отдыхать на пляж. Хорошо помню нашего соседа — дядю Сережу, он в «Кислотном» работал. Он в 2 часа придет с работы и на Ладогу пойдет рыбачить, принесёт мешок рыбы и раздаст всем кому надо.
Жили мы очень дружно. У кого свадьба, похороны — все вместе. Свадьбы справляли на улице, всем домом, потом разбивали тарелки.
Мы – и девчонки, и мальчишки, любили ходить в Дом Культуры. Мы там бесплатно занимались и выступали в Доме Культуры. Выступали мы и на утренниках, и по вечерам: девочки пели, мальчики играли на струнных. После выступления нам постоянно давали подарки, а наш музыкальный руководитель угощал нас конфетами — соевыми батончиками, если мы хорошо выступали. Родители тоже приносили нам подарки. В школе мы занимались в 2 смены.
А ещё мы были тимуровцами. У нас не было дворников — это была наша обязанность: убирали мусор, поливали траву, чтоб росла. Раньше не было газа, привозили стружки с завода, а мы убирали их. На лошади привозили стружки, мы все собирались и убирали их в дровяные сараи, потом подметали. Родители еще скажут, что плохо подмели, хотя нас никто не заставлял.
Полундра
1937, 1938 года были очень тревожные, так как разрабатывали что-то секретное на заводе, каждый день был взрыв. Помню, как погибли 2 инженера, девушка и молодой человек. Разрабатывали что-то очень секретное, поэтому был целый поселок кгбэшников, постоянно кого-то арестовывали, очень часто появлялся «Черный воронок».
В нашей семье ещё были брат, сестра, и мамин брат, она его воспитывала с детства. Мамин брат 12 лет прослужил моряком в Кронштадте, сначала на подводной лодке, потом на линкоре. В войну он участвовал в битве на Невском пятачке. Хорошо помню, как он забежал к нам и сказал: «спите спокойно, мы немцам сейчас покажем». «Полундра!» — прозвучала, и они бились. На 1,5 км было слышно «полундра!». А немцы им кричали: «Черти полосатые». От нашего поселка недалеко до места, где была битва на Невском пятачке. Эта «полундра» останется навсегда в памяти. Обидно, сколько много погибло ребят.
Война
Мы жили по соседству с немцами, через Неву. В Шлиссельбурге была церковь и у нас была церковь, они на одной линии. За церковью железная дорога проходила, придет бронепоезд, отстреляет и так же тихонечко уйдет. Через какой-то период времени земля дрожит, бьет перекрестным, бежать некуда, свалишься в воронку, так как в одну воронку снаряд не попадет дважды и лежишь в жиже, в снегу. Было очень страшно…
Папа прошел гражданскую войну, революцию и остался здесь, на заводе, а умер он от голода в 1941 году.
Нам карточки давали, по которым дети получали 125 грамм хлеба. А работающим еще дополнительно давали. В 1941 году мне исполнилось 12 лет, и я пошла работать на завод. Мы делали коробочки под мины, разносили документы. До обеда были на заводе, а после работы — делали хвойный настой против цинги, и разносили графины с настойкой. Один раз, мне нужно было идти в транспортный отдел. Только вышла — обстрел. Я села на ступеньки и тут же в сон потянуло, уснула. Проснулась — мужчина меня трясет – «вставай!» А у меня ноги подморозились, сколько я сидела и спала, не знаю. Встала, а идти не могу. Пришла знакомая: «разувайся» — говорит, и стала растирать мне ноги снегом, да так больно было! И потом я пошла, опираясь на метлу. Ноги отошли, не отморозила. Работали мы и в госпитале. Два старика пилят, а мы носим чурбаки. А сил то нет, мы сами себя еле носили. Постелем шинель, и тащим. Работали с 8 утра до 8 вечера. Мы были очень ответственными. Карточки мы получали на 250 грамм хлеба, хотя нас и не оформляли.
Мы жили на 2-ом этаже и видели, как строили ДЗОТ, когда еще не было немцев. Там стояла пушка «Сорокопятка». Ее запеленговали и обстреляли, попали в квартиру внизу и дом раскололся пополам, потом в нашу квартиру попали… Я получила контузию. Мать говорит: «по нам стреляют, побежали к соседям, не так страшно вместе умирать». Только прибежали, взрыв! И кровать, где мы только что спали, разорвало в щепки. Обстрел прекратился, заметили дымок. Нас в ДЗОТ не пускали, там стоял часовой, но мы подглядывали – много телефонов, нары… Мы не понимали страха.
Немцы пришли 8 сентября и сожгли всё: штаб, казармы, дом железнодорожников. Мать схватила нас, и мы убежали в лес. Самолеты немецкие летели и видели, как мы бежали.
Я заработала медаль «За оборону Ленинграда», это было не под силу, но мы несмотря ни на что всё делали — голодные, холодные. Вам трудно понять — это понять нельзя! Сейчас все стали злые, мы такими не были, и не закрывались, всё про всех знали. А сколько маленьких детей в войну умерло… Родители умирали, дети оставались одни … годовалые, двухгодовалые… Хорошо штаб был, обходили дома. Но сами обходчики то еле ходили. Всякое было… Не дай Бог никому такое пережить.
Может там не стреляют
Брат мой окончил летное училище, «скороспелки» называли. После войны он был на испытаниях в Алма-Ате, в 1947 году демобилизовался.
В 1943 году стали возвращаться раненые, появились на заводе мужики.
Я уехала из дома в 1944 году, никаких документов даже с собой не взяла.
Нас собрали 15 человек и спросили, кто хочет учиться. Таких желающих оказалось только 2 человека.
Мать сказала: «езжай дочка, может там не стреляют, может хоть на могилку будет кому прийти».
Нас отправили во Всеволожск в интернат, там я окончила техникум и направили меня работать в Новгород.
Так жизнь моя началась на Новгородчине. Вся моя жизнь прошла здесь, в Новгороде.
Я уехала из посёлка в 1944 году и больше там не была. А теперь так хочу съездить посмотреть. Дома нашего там уже нет, на его месте — супермаркет».
Анастасия Семенцова, Валентина Тимофеева