Своими воспоминаниями со студентами Политехнического института поделился Парфенов Георгий Иванович:
« Я родился 11 сентября 1930 года в Ленинградской области деревне Химаколово, что в 6 километрах от Ленинграда. В школу я пошёл с 7 лет, но до войны успел окончить только 2 класса, потому что год пропустил из-за болезни.
Наша семья
Мой отец Парфенов Иван Алексеевич был инвалидом. В гражданскую войну он отдавил себе пальцы, когда поднимал тяжёлые ящики и с войны вернулся инвалидом. На начало Великой Отечественной войны ему было около 60-ти лет.
Мать Парфенова Мария Егоровна работала в колхозе. Родителей у неё не было, она была из детдома.
В нашей семье было 9 детей. Катя, Миша, Аня были от первой жены отца, которая заболела и умерла. Позже он познакомился с моей матерью и у них родилось 6 детей: Иван, Андрей, Виктор, Мария, Лидия, Георгий.
Война
Когда началась война, мне было 10 лет. Помню, как мы собирали сосновые ветки, сдавали их, чтобы варили отвар от цинги. Этим отваром поили людей. Во время блокады очень много людей страдали от цинги – отсутствие витамина С. Отсутствие этого витамина вело к необратимым процессам в организме и смерти.
Я видел, как в начале блокады Ленинграда горели Бадаевские продовольственные склады. Их разбомбила вражеская авиация, тогда очень много народу осталось без хлеба. В войну ели даже сорок, насыпали зерна для приманки и ловили их. Был страшный голод.
Рядом с нашей деревней был полигон, где проверяли пушки. Там можно было умереть не то что от осколка, а от дыма. Столько было дыма, что дышать было нечем.
Во время налётов немцы часто сбрасывали помимо бомб и обычные пустые деревянные бочки с дырками, когда они летят — свистят, воют…страшно. Вот такой способ немцы использовали для устрашения. Я это очень хорошо помню.
Нашу деревню немцы не бомбили, бомбы сбрасывали в основном на Ленинград, так как там была основная часть заводов и складов.
Моя сестра Екатерина на начало войны жила в другой деревне в Ленинградской области с мужем и 2-мя дочками. Когда её мужа Павла взяли на фронт, она перевезла своих детей к нам . Их деревню начали эвакуировать раньше нашей через Ладогу к Вологде, там она заболела тифом и умерла. Когда демобилизовался Павел, он своих дочек взял к себе.
Брат Михаил проходил срочную службу, участвовал в Финской войне, поэтому на фронт его забрали сразу в первые дни войны. В Ленинграде его ранили и отправили в госпиталь, после госпиталя его демобилизовали. Больше мы о нём ничего не слышали.
Иван и Аня тогда работали на Ириновском торфопредприятии, который был расположен в посёлке Ириновка недалеко от Ленинграда. Там заготавливали торф для блокадного Ленинграда. Я там тоже работал сторожем и жил в одном из 4-х бараков. В одном бараке жило человек 30. Все приходили с работы, и каждый свой котелок тащил к буржуйке, чтобы сварить себе еду. Народу много, а буржуйки то всего 2 было на барак и так до ночи варили, а я частенько занимал место для своей сестры и брата. Из продуктов у нас была в основном картошка и крупа какая-нибудь.
Помню, как к нам подбегает какая-то девушка и говорит, заканчивайте работать, берите быстрее расчёт, вашу деревню эвакуируют. Пока мы ждали, когда нам дадут расчёт за работу, опоздали. Пришли в свою деревню на 2 дня позже, когда всех уже эвакуировали, это было в марте 1942 года. Пошли мы все в Токсово (Ленинградская область), там был отряд, который эвакуировал деревню.
Моих отца, мать, Андрея, Лиду, Марию, Витю эвакуировали на 2-е суток раньше нас, их отправили до Байкала и дальше на север по Ангаре и только через 3 года мы узнали, что они на севере, и что там отец умер.
Эвакуация
В марте 1942 года нас эвакуировали через Ладогу за линию блокады. Повезли нас из Ленинграда в Омск. Ехали мы месяц и 2 дня, потому что железная дорога была всё время занята: то поезда с ранеными шли, то боевая техника на фронт. В одном вагоне было около 40-ка человек. Спали друг на друге, было 2 полки с одной стороны и 2 полки с другой стороны, по 10 человек в ряд на одной полке. Условий не было никаких, стояло ведро для нужды и без разницы женщина или мужчина, никому не было никакого дела. В вагоне было 7 ребят моего возраста, примерно 1930-1931 года рождения, но до Омска доехали только двое: я и мой друг Андрей.
Когда мы приехали в Омск, Ивана взяли в армию, а нас с Аней поселили в бараки, где мы жили около месяца. Потом, когда лёд с рек Оби и Иртыша начал сходить, нас посадили на пароход и отправили на север. Пароход наш шел вслед за ледоколом. Привезли нас в посёлок Горький. Там я тайком пробрался на катер к рыбакам. Я спрятался в катере, а ночью пришли механики нашли меня, но не выгнали, взяли с собой. Недалеко от посёлка ловили рыбу и я мог покушать. Потом ко мне подошёл бригадир и спросил:
— Умеешь на лошади кататься?
— Умею.
Он меня взял в бригаду. Когда я начал работать, мне не было и 12 лет. Первое лето я работал на лошади, помогал рыбакам закидывать невод и ловить рыбу для фронта, работал я сутки через сутки. Потом я работал 4 месяца на плавных сетях по такому же графику, это была очень тяжёлая работа, но норму я выполнял. Последний год я работал на деревянном «плашходе» – принимал рыбу. «Плашход» – плавсредство без двигателя, которое оттаскивает баржа. На нём была кабина для 2-х человек, 5-6 отсеков. Эти «плашходы» загружались льдом и отвозились к месту, где ловят рыбу. Мы принимали рыбу и загружали в отсеки для заморозки. Мне эту работу записали в трудовой стаж.
Пробыл я в посёлке Горький до 1947 года, потом меня с Аней отправили в Эстонию. В Эстонии мы были меньше года, осенью туда приехали, а весной уехали. Я там даже не работал, рыбу ловил. Рыбы было много. Связали сеть, забрасывали, и каждое утро по пол мешка вытаскивали рыбы и продавали. Жили мы в бараках, где раньше были военнопленные немцы. В соседней комнате жили 4 мужика: 2 машиниста и 2 кондуктора. Они собирались поехать в Ярославль, в надежде найти жилье и работу. Они пригласили меня поехать с ними. Я согласился. Ане на билет мы набрали, а мне не хватило и я поехал без билета.
В Окуловке стали проверять билеты, а так как я был безбилетным, то меня сняли с поезда. С утра до ночи я пробыл в Окуловке, там же встретил Аню, которая тоже сошла с поезда. Из Окуловки мы с Аней поехали в свою родную деревню в Ленинград. Мне милиционер помог сесть на поезд, дал мне квитанцию об оплате штрафа за безбилетный проезд, который я должен был показать проводнику. Так мы и доехали до своей деревни, а на её месте оказался полигон, домов там уже не было.
Из Ленинграда нас завербовали в Калининскую область (ныне Тверскую) в Максатихинский леспромхоз и дали жильё. Первый год я работал конюхом, а Аня в лесу. Там с моей сестрой случился несчастный случай, когда она рубила сучки с деревьев на неё упала осина, она впала в кому, так и не выкарабкалась, умерла. Потом я полгода работал в лесу сучкорубом, далее отправили меня на курсы тракториста. После курсов работал на тракторе КТ-12 около 3 лет.
Армия
Ушёл в армию в марте 1951 года, служил в городе Баку в полку ПВО. Мы заменяли фронтовиков, служивших по 7 лет. Помню, осенью была инспекторская проверка и меня, и ещё 2 – х человек отправили в Киев учиться на санинструктора. После учёбы в 1953 году меня отправили на юг в отряд для борьбы с особо опасными инфекциями. В то время на юге была то ли чума, то ли холера и там был сформирован 110-й отряд особо опасных инфекций (ОООИ) в городе Красноводск.
Демобилизовался я в ноябре 1954 года. Закончил свою службу в звании сержанта.
Рогавка
Моя мать приехала после войны в свою родную деревню в Новгородской области, но так как она была полостью сожжена, то её поселили в Рогавке. Потом туда же приехал брат Иван из армии, он устроился на работу в «Ленэнерго» и ему дали отдельную комнату в Рогавке.
Я 12 лет не видел своих родных. Осенью 1954 года после демобилизации приехал в Рогавку. В армии я получал письма от них, тогда то я и узнал, где они находятся. Когда я вернулся из армии в Рогавку, закончил 10 классов вечерей школы, а потом продолжил обучение на курсах мастеров. Учился на мастера узкоколейных железных дорог.
Так как мне нужны были деньги, я устроился в лесопункт разгружать вагоны. После устроили меня десятником (лесозаготовителем). Мне приходилось и в школу бегать, и в лесу работать. Так я поработал примерно 3 месяца и уволился, так как мне нужно было закончить 10 классов.
Работа в «Ленэнерго»
Мой знакомый Юрий Сухарев работал в «Ленэнерго» и он позвал меня работать на своё место, потому что я был работящим человеком. Он перешёл в мастера, а я на его место – в линейные монтёры. Я съездил в Ленинград, оформился на работу в «Ленэнерго» и вернулся обратно в Рогавку. Из Волховстроя шла основная линия на Рогавку, а дальше на Новгород шла линия 35 кВ. Когда я приехал в 54-м году, эта подстанция уже была с забором в высоту 3 метра, на каждом углу стояло 4 охранника, а внутри была охрана с собаками. Новгородская область полностью тогда питалась по одной линии.
Так как у меня уже был стаж и до армии, и в армии, то я перешёл работать на должность кабельщика-спайщика, условия работы были вредные. Основная работа у меня была в Новгороде и я решил туда перебраться. В 1973 году я переехал в Новгород, мне дали дом от «Ленэнерго», а в 80-х годах получил квартиру. Дом я продал и купил «Жигули». Выработал 12,5 лет и перешёл в дежурные электрики.
В 55 лет я ушёл на пенсию, но продолжал работать в «Ленэнерго» ещё примерно 8 лет.
У нас с Валентиной родилось 8 детей
Со своей женой, Плюсиной Валентиной Ивановной,1935 года рождения, я познакомился в Рогавке , когда ходил в вечернюю школу. Школа была рядом с её домом. Родилась она в деревне Горки Ленинградской области, Ломоносовского района. На начало войны ей было всего 6 лет. Помню, Валентина рассказывала случай из своего детства: «Когда начали организовывать блокаду Ленинграда их стали вывозить подальше от линии фронта. Везли её на телеге запряжённой лошадью. Рядом с ними взорвался снаряд и ранил смертельно лошадь. Почти сразу люди взяли топоры, разделали лошадь и пошли дальше пешком. Был голод и важен был каждый кусок мяса».
У нас с Валентиной родилось 8 детей: 4 дочери (Лариса, Ирина, Марина, Пальмира) и 4 сына (Сергей, Игорь, Юрий, Дмитрий).
Сейчас у нас 16 внуков и 9 правнуков».
Людмила Осипова, Кирилл Громов, Валентина Тимофеева.
