"Вечный огонь"

Сайт добровольческого объединения «Патриот»
Дневники ветеранов

Дневники Исанина. Часть 6 Здесь стояли насмерть русские солдаты

Дорога в тыл

Михаил Егорович вспоминал:

Утром 23 февраля, в день Красной Армии, после праздничного обеда с выпивкой нам приказали погрузиться.

Потом повезли в тыл, а куда, не сказали. Оставшиеся 4 или 5 танков сдали соседям, машины тоже. Солдаты шли пешком. Обгоняя пехоту, мы разгружали имущество и возвращались за солдатами. Остановились в одной деревне, километрах в 30-и от передовой. Из местных жителей остались только женщины.

Ещё было много эвакуированных из прифронтовой полосы. Пышным цветом расцвела солдатская любовь. Положение с продуктами было трудным, самогонки поэтому тоже не было, что и к лучшему.

9 марта мы поехали дальше. Наступила настоящая ранняя весна, а многие бойцы — в валенках. Снова стоянка в деревне близ Старой Торопы.

22 марта погрузились в эшелон и покатили в сторону Калинина. Миновали Калинин, направились к Москве.

Вот и Москва — столица нашей Родины, город, несданный врагу. Красноармейцы-москвичи, конечно, волновались больше всех. Поезд медленно подошёл к Павелецкому вокзалу. У встречающих женщин попросили книг, и те сразу же притащили с десяток.

Приехали в посёлок Варшко-дачное. Простояли там двое суток. Знакомые места по студенческой практике в 1936 году.

1 апреля получили погоны. Поехали дальше: Кашира, Ефремов, Елец. За Ельцом на одной маленькой станции на наш стоящий поезд налетел немецкий самолёт, но встречный огонь двух зенитных пушек заставил его повернуть обратно.

Станция Касторная. Выгрузка.

Везде видны следы недавних боёв. В январе в районе Касторной была окружена большая группировка немецких войск. На дороге валялись немецкие разбитые автомашины, убитые лошади, отдельные трупы и даже целые груды трупов. Всё источало нестерпимое зловоние. Убирать всё это, хоронить было некому.

Малярия

14 апреля я заболел. Ума не приложу, откуда ко мне прицепилась малярия. Свалился с температурой 40°, начал бредить. Ослаб так, что стоять мог, только сильно шатаясь. На дворе весна.

Зазеленели деревья, такие прекрасные вечера, а с поля ещё сильнее запахло разлагающимися трупами. В течение нескольких дней мы собирали и закапывали трупы немцев и лошадей.

Там же, рядом в поле, выкапывали ямы и сваливали трупы прямо туда. Или девчата, захватив фрица верёвкой за ноги, тащили его в овраг и засыпали в рытвинах от весенних вод. Иногда стаскивали в окопы и там засыпали землёй.

По рассказам хозяйки дома, в котором я остановился, они закопали во дворе 30 фрицев, убитых нашими солдатами в припадке лютой ненависти к оккупантам.

Вечером на улице играла гармошка. Танцевали только наши ребята. Ни одна из воронежских девушек танцевать не умела. Плясали они тоже как-то по-особенному.

Выходили в круг две девушки и плясали, потом одна за другой пели частушки визгливыми голосами и опять плясали. С парнями не плясали, не умели.

9 мая из деревни перебрались в лес. Началась учёба и, по сути дела, вольное дачное житьё. Жили в палатках. Погода прекрасная. Одно плохо — приступы малярии не давали покоя. В таких случаях я бежал в деревню, на печку в какую-нибудь хату.

5 июля нашей части вручили Красное Знамя. Генерал, вручая его, сказал, что в 5.00 немцы повели наступление в районе Орла и Белгорода на так называемый Курский выступ. Приказал быть наготове.

Эта земля напоена кровью!

7 июля вся бригада пошла своим ходом. Остановились в лесу у деревни Гусево. Отсюда уже был слышен фронт. Следующая остановка: деревня Подольхи, хутор Васильевка.

Фронт совсем рядом. Грохот. Гудели самолёты. По дороге шли раненые из других частей. Нас в бой ещё не вводили. Деревня Малая Яблоновка. Бои отодвинулись назад.

Немецкое наступление выдохлось и 23 июля наши войска вновь встали на старых оборонительных рубежах, готовясь к наступлению.

К 3-му августа мы подтянулись к передовой. Кругом жуткая картина. На полях сотни сгоревших танков, автомашин, орудий. Валяются снаряды, мины. На одном поле — глазом не окинешь — сгоревшие танки, наши и немецкие.

Здесь проходило гигантское танковое сражение. По рассказам, дело происходило так.

Наши танки стояли в засаде, то есть были врыты в землю и замаскированы. Также скрытно стояла артиллерия.

Немцы пустили на этот участок свыше 500 танков. На предельной скорости, с пехотой позади, поддерживаемые авиацией, немецкие танки заняли нашу линию обороны. Но никто из наших бойцов не побежал назад, погибали, но не сдавались. Пехотинцы подрывали танки гранатами, орудия били в упор, пока не была перебита или раздавлена танками вся обслуга.

Приказа отступать не было. В одном хуторе я разговаривал с начштаба артиллерийского полка, отведённого в тыл. Из всего полка в живых остались только он, телефонист и три солдата. Остальные погибли, не отходя от орудий.

Фашистская стальная армада, искромсав первую линию нашей обороны, двинулась дальше.

На второй линии обороны грянули советские орудийные залпы, и началось новое перемалывание германской техники. Снова ожесточённо сражались наши артиллеристы. Советские танки били из пушек, пока танки противника не приближались на расстояние до 20-и шагов. Затем выбирались из засад и били пехоту.

Бой шёл и в воздухе. Происходило что-то невероятное, настоящий ад.

Но немцы не прошли!

Проезжая мимо поля боя, мы остановились у одного сгоревшего танка, подошли к нему. Нам представилось страшное зрелище. В танке мы увидели обугленные, как головешки, трупы, со страшными гримасами на лицах. Водитель в мёртвой хватке сжимал штурвал танка. Запах крови, горелой человеческой плоти, волос разносился по полю. Везде груды подбитых танков, другой искорёженной техники.

Колхозники, пашущие землю у станции Прохоровка,помните, что это святая земля! Колхозницы, убирающие пшеницу на этих полях, помните, что эта земля напоена кровью! Здесь стояли насмерть русские солдаты, защищая вас от фашистского зверья!

Продолжались непрерывные бои

5 августа началось наше знаменитое первое летнее наступление. В районе Белгорода шёл Степной фронт. Рано утром ударили орудия, и после 2-х часов артиллерийской подготовки оборона противника была прорвана.

На участке у села Красное немцы имели хорошо укреплённую линию обороны, расположенную на высотах.

Наша армия пошла вперёд. Танки нашего полка вместе с пехотой шли на село Красное. Немцы сопротивлялись. Бой гремел слева и справа. Вели пленных, шли раненые.

Командир полка тоже был в бою. Я находился со штабом полка. Днём были подбиты и сгорели 4 наших танка. Полностью сгорел один экипаж. Остальные экипажи выведены из cтроя, все бойцы ранены.

Вечером командир полка приказал привезти обед.

Начштаба указал мне место на карте. Темно чёрт знает как. Где искать танки? К счастью, уговорил одного танкиста, только что пришедшего оттуда. Его танк был подбит, и танкист поехал со мной проводником. Вместе шли по дороге, осторожно указывая путь машине. Ехать со светом нельзя, а ночью легко нарваться на мины.

Командира полка нашли в поле. 2 танковые роты стояли рядом, ожидая приказа. Люди вылезали из танков, шатаясь, как пьяные. Есть никто не стал, требовали только воды.

Поехал к 3-й роте, её расположение показал командир полка. Покатили на машине прямо по полю. Увидели танки. Я спрыгнул, постучал по броне, спросил чьи. Оказалось, наши. Как раз танк командира роты.

Он спросил: „Кто?” Я ответил: „Давайте ужинать”.

Комполка приподнял люк: „Ты с ума сошёл, товарищ Исанин, в 200 метрах немцы.

Дуй отсюда!”. Не успел я сообразить, что к чему, как он ударил из орудия, и танки пошли в атаку, стреляя на ходу. Я завёл машину. Сзади 2 остальные роты тоже пошли в атаку. Откуда-то, как из-под земли, появилась пробегающая пехота. Ну, тут нам было не до них, а им не до нас. Опять пешком, с цигаркой в зубах, указывая путь, вели машину. Кругом полыхало зарево, и, как костры, в темноте горели танки. Пламя вырывалось через щели, из открытых люков огромными снопами. Непрерывно била артиллерия, освещая местность при каждом залпе. И, заглушая всё, сзади гремели тяжёлые орудия.

Ночью на радиостанции слышны тысячи голосов.

Помню: „Ворон, ворон, не нужно ли огня, не нужно ли огня? Могу заставить говорить бога войны”.–„Лита, Лита, дай прикурить. Жду 3 минуты”.–„Ворон, ворон, даю”.

Михаил Егорович Исанин

Невдалеке страшно ударили тяжёлые орудия, и снаряды, как огненные мячи, пошли в сторону передовой. Залп освещал феерическим светом почти полнеба, потом снова становилось темно.

Под утро Красное было взято. КП и я переместились туда. Белгород рядом. Бой впереди. Помню, я написал письмо Лизе, совсем коротенькое:

„На машине я сижу и на Белгород гляжу”.

Белгород ночью тоже взяли.

Перед нами стояла задача —содействовать взятию Белгорода обходом. Районный центр Казачья Лопань взяли сходу. Немцы бежали, бросая технику.

Продолжались непрерывные бои. Взято большое село Микояновка. Каждый день бросались в бой наши танки. Противник огрызался, но остановить наше движение на запад уже не мог. Жестокий бой разгорелся за село Полевое. После большой артподготовки Полевое взяли ночной атакой. Заехали в село и расположились там, когда противник ещё бил по нему из орудия. Под обстрелом я вывел автомашины и перебазировался на другой конец села. Воскобоев в одном освобождённом нами совхозе достал бочку рома.»

( продолжение следует)

Екатерина Икконен, Алла Булгакова , Валентина Тимофеева

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *